|
|
|
|
|
Геопоэзия : Белый в Египте- 34 - САККАРА Здесь гробницы IV и V династии; две пирамидные группы; здесь - Пепи Второй, Пепи Первый укрыли тела, под телами немых пирамид; и они - не прельщают. Пески присосались к глазам, поглощая внимание; мы едем по самому краю пустыни; лишь валики темного ила подъемлются малой защитой зелени от беспредельности смерти; здесь - пышная зелень; там же грифельно-серая зыбь; свою правую ногу занес я над валиком ила, могу зацепить за пшеницу, а левой ногой занес над песком; поражает контраст. Вспоминаю военную авантюру Камбиза: персидское войско в поход на жителей Куш углубилось туда - в серо-грифельной дали; и вдруг побежало обратно - со страху: страшила пустыня; проводники завели; пятьдесят тысяч персов погибли в пустыне - никто не вернулся. Мы едем в песках: убежала, присела пышнейшая зелень; налево - песчаный бугор; и направо - песчаный бугор; опять пирамиды, как кажется, северной группы; и пирамида Уны средь них полузасыпанная, принадлежащая к шестой династии; а вон и другая - пятью округленными выступами выпирает из рухляди; на шестьдесят один метр приподнята она; в седловине ведется раскопка. - "Ха, ха", - загалдел проводник, наклоняясь ко мне. - "Да, да, да", - отвечаю рассеянно я; а он машет, и люди с раскопок бегут; тут Ася теребит: - "Слушай же: тебе ведь предлагают купить вновь раскрытую мумию". - "Мумию? Это зачем: может быть, мое прежнее тело?" - "Оставь!" Я махаю руками: - "Не надо, не надо!" Мы скачем галопом в пески, не останавливаясь перед пирамидными градусами: это есть прототип ассирийских построек; мы скачем в пустыню, оставив совсем позади абуширские развалины; воды же абуширского озера издали блещут в пустыне; тут сходим мы с осликов; ноги по щиколотку тонут в песке; впереди, на песках вырастает треножник; на нем - аппарат: то какой-то турист англичанин снимает окрестности, всюду торчат треугольники: вид - очень скучный; и вот - мастаба. Боголюбы 911 года ГРОБНИЦЫ АКХУТХОТЕПА И ТИ СЕРАПЕУМ "Мастаба" открывает отверстие входа: над ней бугорочек песка; под отверстием - серия комнат почившего Акхутхотепа: подземным проходом идем в вестибюль; в нем - четыре колонны; за ним теобразная комната, всюду покрытая раскрашенной росписью еле от плоскости стен приподнявшейся лепки; угольники плит: чистота, простота и уют: четырехугольные колонны. Многообразна колонна Египта: четырехугольна, восьмиугольна, шестнадцатиугольна подчас она; или - круглеет массивное тело ее, или - форма ее есть компактная связка стеблей, перетянутых-вытянутых в вышину и увенчанных чашечками капители, изображающих лотосы; иногда капитель есть пальметта; порой же - четыре главы, обращенные к северу, к югу, к востоку и к западу; часто в колонном столбе - Озирис, изсекаемый в камне, и пестрою росписью крыты колонны; они и короче, и толще обычно дорических. Росписи крыли цветистый, но матовый грунт; краски - белые, черные, коричневатые, синие и зеленые; цвет нарисованных бородатых мужчин есть коричневато-красный; и желто-белый - цвет женщин; везде перспектива отсутствует; головы нарисованы сбоку; но спереди - очи, но спереди - грудь, ноги - сбоку опять; все фигуры даются в очерченном контуре; контур же - черен; когда отделяет он две одноцветных поверхности, то он становится красным; предметы, идущие вглубь друг за другом, рисуются - друг над другом; в таких начертаньях расписана жизнь египтян на стенах до мельчайших подробностей быта; мы видим их игры, забавы, работы, ремесла, искусства, приемы и празднества. Мы с восхищеньем стояли перед стеной, пестрой росписью теобразной обители акхутхотеповой мумии; вот - сбор папируса; это вот птичья охота, гимнастика, борьбы, события жизни почившего; маленькие фигурочки, выпуклясь чуть-чуть-чуть (много сотен фигурочек), радостно испестрили прелестным орнаментом комнатку; это - сплетение стилизованных человеческих тел и животных, градация поз, выражений и жестов; известная Европе символика; пестрые стены египетских бытов мне нравятся больше ее; веселят они глаз, вся гробница смеется: убежищем молодоженов назвал бы ее. Но мы снова в песках: приближаемся к Мариэттову домику; это - убежище для туристов, располагающих на столах провиант, отдыхающих здесь, созерцающих грозную панораму пустыни; и мы - отдыхаем, закусываем, уничтожаем плоды апельсинов (замучила жажда); ослы жуют сено перед домиком; пусть отдыхают они. Мы проходим четыреста только шагов по песку; и опять - мастаба; то гробница известного Ти, управляющего фараона, прекраснее всех саккарийских гробниц обиталище Ти; ты спускаешься по убегающему переходу; и попадаешь в пространство колоннок; в квадрат; сверху - просветы; справа бежишь в коридорчик; и - комнатка вновь изукрашена; стены чуть-чуть округлились сплошным барельефом (цветным); бледнонежные краски везде намечают тончайший рисунок. У входа в немой коридорчик сам Ти - в трех картинах; во внутренней комнате серия изображений из жизни почившего; вот - Ти с женою, а вот - он охотится; лодочки, двоякоострый багор (если память не лжет); травят зверя; а вот мастерская: здесь точат слоновую кость. И опять-таки: это ль могила? Опять впечатление жилья, где нет сменой печали, а - радость. Вот как англичанин Р. Хиченс рисует гробницу: "Представление о счастливой могиле "Thi" остается преобладающим. В этой могиле с удивительным умением, с яркою выразительностью воспроизводится радостная и деятельная жизнь. "Thi", наверно, любил жизнь, любил молитву и жертвоприношения, любил охоту и войну; он находил удовольствие в веселье и играх, в труде умственном и физическом, любил искусство, звуки флейты и арфы... Он любил душистые благовония и красивых женщин - разве мы не видим его иногда изображенным с женщиной, его женой? - любил ясные ночи и сверкающие дни, которые в Египте наполняют радостью сердце человека... В Египте чувство... веселья и жизнерадостности часто бывает связано с тяжелым, почти трагическим, и это чувство доставляет отдых, облегченье, как глазу, так и душе". *** Серапеум: гробницы священных быков, или аписов, посвящаемых Фта; то названье быка происходит от апи (судья) или гапи; когда Озирис стал судьею подземного мира, бык, апи, стал символом Озириса; из Озирапи возник уже Серапис, египетско-греческий; культ Сераписа был введен Птоломеем; огромнейший храм, посвященный Серапису, был средоточен миру, как... Мекка; за Капитолием тотчас же возникал по роскошеству храм Озирис-апи; и сотнями тысяч томов призывала к себе библиотека храма философов; храм был разрушен во времена Феодосия. Мертвым песком позасыпало здесь Серапеум; случайно напал Мариэтт в середине истекшего века на эти гробницы эпохи Рамзеса Второго; поздней катакомбы (времен Псаметтиха) пристроены к ним; мы туда спускались за темным феллахом. Из черного, злого жерла духотою и жаром дышало на нас; гасли свечи под сводами; с лентами магния шли; где нужно в слепительном, немигающем свете вставали вокруг катакомбы. Мы шли коридором, расширенным и раздавшимся высотою в четырнадцать футов; и справа и слева - везде разверзались огромные ниши с уступом на более чем аршин; в этих нишах - гранитные саркофаги гробниц; на одном - начертание печати Камбиза; светился из пастей кровавый гранит - в коридор, когда вспышка кидалась на стены от пальцев феллаха. *** Мы вышли наверх; предстояло вернуться назад, в Бедрехем (два часа на ослах); или прямо пустыней к Гезиху (четыре часа на ослах); предпочли мы последнее; но проводник покачал головою: - "Нет, нет: не поеду!" - "?" - "В такую жарищу; по этим пескам!" Мы ему обещали бакшиш: не подействовал; мы - упирались: - "Напрасно: опасно пустыню дразнить в этот час, когда солнце - отвесно; получите только удар". - "Как хотите, мы - едем", - "Ну вот что: я дам вам мальчишку; пусть он отправляется с вами; ему у Гизеха верните ослов". Боголюбы 911 года
|
|
Раздел Белый в Египте > глава Белый в Египте, фотографии, карты |
|
|
|
|