см. также путевые стихи >>
-
6 -
КАИР
Комнату! В пыльном чулане остаться нельзя; в "Premier-ordre" еще можно при 1000 франков в неделю; такой суммы - нет; и поэтому комната нас занимает; мы - ищем; Каир - отступает: не видим его (больше - чувствуем); солнце так бьет, что приходится думать о пробковом шлеме с вуалью, предохраняющем от ударов и пыли.
- "Наверное здесь по утрам происходит базар: сор и сено". Проходим базар:
- "Вот и здесь: происходит - базар".
Те базары - на третьей, четвертой, на пятой, шестой и седьмой засоряемой улице:
- "Всюду - базары".
Источник такого обилия - "хахи", извозчики; всюду у них между ног просыпаются травы из сочной охапки, свеваемой, тминного запаха малой былинкой и клочьями; все, проедаясь, буреют они; и - метаются в ветре; и - сорное стойло Каир. И жующие морды верблюдов, ослов, лошадей и развесивших уши по воздуху мулов - повсюду.
Дивились: исчезли бурнусы; вот - кубовый, темный хитон облекает феллаха; вот двое, как вороны, - черные. Небо, сквозящее тьмою, - прикидчиво сине: так горсти людей протекают волнами абассий, широких, пышнеющих в ветре хитонов, излившихся с плеч до пяты и порою затянутых очень широким, простым кушаком, выявляющим тонкую талию; будто подрясники, ходят подолы в сплошной, черносиней толпе; и круглеют коричнево шапочки шерсти на бритых затылках; широко шагают феллахи, махая руками - на грязной стене шоколадного цвета высокого дома, глядящего в красную бурень небес; у предве-рий сплошных европейских кварталов, как лодочка, - море абассий разрезала чистая фесочка, вздернувши нос над сиреневым смокингом; прощекотала изящною тростью по воздуху, свистнула в красные губы мотив из "Веселой Вдовы"; побежала другая, такая же фесочка - в розовом смокинге.
Толпы их: множество палевых, розовых, серо-сиреневых смокингов, трости, цветные платочки, перчатки яичного цвета.
Какой маскарад! Это - хаха, но хаха "moderne", надушенная знанием, самодовольством и наглою цивилизованной прытью: и брови - дугой, и носы - закорючками; многие - с книжками: все - понеслось; щекотало тростями пространство.
Бежало средь черных, говорящих, кирпично-коричневых стен и заборов, из-за которых, гигантски возвысясь, коричнево так столбенели винты чуть изогнутых пальм, лепетавшие листьями, точно пучками зеленых, развеянных перьев из бурого неба:
- "Смотри: низкорослая пальма пропала".
Торчали деревья, которых далекая родина - пышный Кашмир (на одной широте он с Каиром) в Каирском саду, в Гезире, вокруг Geziren-Palace, в садике, переполненном фесками, в Эсбекиэ - всюду эта индусская флора.
Она - восхитительна.
***
Злой, неприятный, обидный Каир; это - первое впечатление наше; сравненье с Тунисом невольно.
Миллионом разинутых ртов прогорланил Каир; и снежайше провеял немногими сотнями тысяч бурнусов - Тунис.
Белоснежен Тунис; черносер, серопылен Каир; чист Тунис; выгрязает Каир из-за бурого вороха сора; тунисские бельма пестрейше распались в фаянсовых глянцах гирлянд; темноватые стены Каира покрыли каймой серой грязи отчетливо черные прочертни; белый цветок, - наклонился Тунис лепестком куполов над лепечущим озером; тело Каира - зловонно дымеет песками; над злобовонною падалью (кошек, собак) - высоко зачертили круги прямокрылые коршуны; а над водой бирюзами легчайшей тунисской струи - розовеют цветочки фламинговых крыльев; топорщатся стены Каира сплошным кривулем-завитком и причудливой лепкой орнамента, в складках которого - грязь; и квадраты, и кубы тунисских построек, снежнея, легчатся. Тунисская дверь: это - четкий квадрат на белейшем картоне стены; посреди его - вход грациозной подковою чертится, медною бляхой красуясь, пестрея дугой изразца над витыми колонками входа.
Каирская дверь - не подкова: низка и темна. Навалился над ней много-пудными грузами выступ нелепого, полосатого дома: вторым этажем; над вторым этажем многопудными грузами валится выступ: то - третий этаж; справа и слева раздавлена выступом узкая уличка; перефестонились стены, как юбки затейниц.
Они - полосатые; черная полоса чередуется с рыже-кирпичной, а розово-серая с буро-яичной; и все покрывают: фестоны и банты кривых "загогулин" из камня, являя барокко лепного орнамента, точно расчеты и струпья проказы, которой зияет бродяга, напяливший смокинг; и опестряет каирец плаксивую речь лексиконами всех языков; но от этого кажется он заболевшим.
Смотрю на мечеть: нет Туниса и в ней; заболевший квадрат минарета, и - круглый, или гранный подкинутый палец, утолщенный сверху без вкуса, эффектный лишь издали; в стены мечетей Туниса вошли малахиты и яшмы; а здесь - полосатые пятна буреющих желтых и розовых стен изошли загрязнением язв, струпно кроющих тело мечети.
То же - окна домов: нет помина системы зеленых решеток; оконный ряд выперт со всем этажем, чтобы рушились окна над окнами каменной выприной; и оттого-то: под выприной - тени и смрад; пробегает с закинутым носом, здесь фесочник все же - являет сплошную ловушку для блох; платье - невод: приносит с прогулок - улов насекомых.
В Тунисе естественно все, отдыхая, заходят к арабам в кафе; но в Каире - не так: не кафе, а - помойная, черная яма; в нее провалившись, уносите часто чуму, насекомых, или - стаю накожных болезней; войдите, - и гаркнут, вскочивши с циновок:
- "Бакшиш!"
Весь Тунис распадается надвое: на половине арабов белеет XII век; и парижится веком XX квартал европейцев.
Каир - половинчат: "коробка" смешалась с арабской постройкой; и помесь Сицилии мягче Каирской; безвкусие капиталиста вступает в гражданские браки с безвкусием анатолийских пашей, или - египетских выскочек.
Пыжится камнями научной пошлятины зданий Каир; он смешон и ужасен своей тривиальностью.
Даже в подробности разнится стиль городов: скруглилась тунисская феска - чечья, повисая огромною кистью; крысиным обрезанным хвостиком пляшет обрезанный константинопольский конус: каирская феска.