|
|
|
|
|
Геопоэзия : Поездка в Египет- 9 - НИЛ Нильское зеркало ожерельем пузырьков проговорит у кормы: голубокрылая птица, фелюга, чуть-чуть закачалась; и - дрогнула; тронулись струи; и - тронулся берег; безостановочным перегоном понесся. Каир - не Каир. Струи тихо бормочут; свивается свитком блаженное время; снимается мир; и снимаются с плеч все дневные усталости отвеваемым жаром и отвеваемой пылью; плывем, уплываем: на даль - набегаем. Голубокрылые абрисы многих фелюг набегают, тишайше несясь в тишающей зыби, сегодня лазоревой; белые взвеси полос парусов - распростерты; пузырится влага у носа, и полосы влаги расходятся ясным хвостом: от кормы - к берегам. Наплываем на дали. Феллах стал ногой на корму; и за ним над водой завивается складка абассии кубовой лопастью; я не могу оторваться: какие же певчие краски, - коричневый тон голоручий из раздуваемых кубовых рукавов вместе с оливковой древней досчатой кормой в отливающей пляске лимонов, в глазуревой глуби лазуревой ясени вод - что нежней, что странней? Улыбаемся: Ася, и я, и феллах; наплывает дремота на грусти; и юркою рыбкой из грусти мелькает улыбка; светлеет, ширеет; и - птица летит: высоко-высоко - уж не это ль египетский ибис? Когда-то и здесь выползал крокодил на пески; и, позавтракав негром, он грелся в песочке, на солнышке, радостно вскрыв свою челюсть, чтоб стая голубеньких птичек влетела в разинутый рот: его чистить; когда-то метал пузыри, кувыркаясь в воде, бегемот; он - уплыл к голубому далекому Нилу; проливши слезу, убежал крокодил; а все та же тишайшая ясность: и Ася, и я, и феллах понимаем ее. Дружелюбно кладу сигарету в ладонь взлопотавшего лодыря: - "Что?" - "Порт-Саидская?" И улыбается лодырь: чему? Не тому ли, что твердая почва осталась за нами: Каир - не Каир; не Египет - Египет; и даже земля - не земля; прогорела она; отгорает, смывая все краски; она побежала; как лента кино, - миголетом ландшафтов; и лента - вернется; и ночь упадет... Где-то будем во всю непроглядную ночь, где-то сложим свои неответные думы? Зачем? Порт-саидская сигаретка - сладка; я платил за нее... Я не помню. Каир нас измучил: неделю мы тут задыхаемся в бреде гудков, голосящих трамваев, вуалей, тюрбанов и касок; мы бродим в бреду пирамид; многогрохотно мчатся лавины веков; весь Каир - на ребре Пирамиды; ребро же каирского дома - ребро пирамиды; везде и во все пропирает она; тишиной пирамид гласят гвалты. Лишь Нилом смывается все, отплывая, сплывая, и окружая кольцом ожерелий из пены. - "И нет: никогда не вернется Москва; эти - письма, придирчивость, мелкость, меня укусила, как здешние блохи"... - "А ты еще сердишься?" - "Да!" - "Невозможно сердиться: смотри", - улыбаясь, Ася рукой показала на зыби. Плывем, уплываем, отплыли, - ужель навсегда? - "Никогда не вернусь!" - "Никогда?" - "Никогда!" *** - "Ты - не думаешь?" "Нет"... "Я - не думаю тоже"... И можно ли думать, когда утекает - то все, как вода? Утекает она; утекает кругом берега; утекает испуганно, запепелевши, и пепелами сжатое солнце: оно, - как лимон: паруса набежали и дрогнули; остановились на солнце; закрыли: закроется все, чем мы жили; откроется то, чем мы не жили; и - паруса отбежали от солнца; оно зеленеет незрело под праздною пальмою. Мы - повернули; и снова с каирского берега желтые здания, точно чудовища, вдоль водопоя - бегут из пустыни: по берегу. *** К парусу тихо теперь подбирается месяц; и так неприметно играет серебряной рыбкой в струе; распадется рыбка на быстрые искры: и мухами, мухами бешено мечется рой искряных бриллиантов. *** Фелюга - несется обратно: несется за нами мир тусклостей; эта погоня - бесшумна; вот - тусклости глянут, склонясь из-за плеч, куда канули синие линии берега, где в непонятной мольбе дерева заломили, страдая, огромные руки, чтоб рвать и ломать; непокойная скорбь поразила прибрежные земли; они - прилетийские; мы возвращаемся вновь в непокойный Аид; непокойные тени Аида простерты от берега; смолами медленно пережигается мгла, подавая из воздуха золотокарие земли; испуг поразил их; в египетском ужасе окнами смотрят дома. Беспокоится, выюркнув в струи, весь серебряный рой пролетающих месячных мух под мостом: Каср-ель-Нил; поползли скарабеи, сцепившись ногами, в ползучую скатерть: зигзагами ножек; и вот уже - черви ломают клубок серебра, заплетаясь в смену арабских серебряных знаков под месяцем; смена письмян пробегает по водам арабскими знаками. Только в какое вот слово сливаются буйные буквы? Кто нам перескажет беседу висящего месяца - в водах? Мы вышли: фелюга качается; хлюпнуло тихо весло, разгребая серебряных скарабеев. *** Проходим в бесшумный египетский сад, где качаются днем в ветвях изумрудные сирины-птицы, где лепеты капелек из ноздреватого камня подкрадутся сладкою болью; та сладость Египта есть ложная сладость. Проходим в бесшумный египетский сад - в то мгновение, когда перед ночью все звуки сладчают, а краски нежнеют: и все обдает нестерпимою нежностью нас, на мгновение только; потом поразит и придушит откуда-то рухнувший серый египетский пепел; а в пепельной синесиреневой серости грознокоричневый вечер задушит, схвативши за горло; и снимутся сирины с резкого скрежета улиц. Боголюбы 911 года
|
|
Раздел Поездка в Египет > глава Поездка в Египет, фотографии, карты |
|
|
|
|