см. также стихи о Франции >>
-
4 -
M. M. КОВАЛЕВСКОМУ
8 (20) января 1898 г. Ницца.
Ваше письмо, дорогой Максим Максимович, меня весьма огорчило, ибо, во-первых, я бредил Алжиром и мне каждую ночь снилось, что я ем финики, и, во-вторых, досадно, что Вы больны и что, по-видимому, в Париже живется Вам невесело. Но что у Вас? Ревматизм или подагра? Или то и другое вместе? Мне кажется, что лучше бы всего Вам приехать теперь же в Beaulieu и пожить на солнце, которое уже начинает припекать по-весеннему.
Мне скучновато. Работаю вяло, как ленивый хохол. В Монте-Карло не бываю (почти) и уже давно не играл. Игра меня утомляет физически, так как приходится всё стоять и потеть.
Приехал Коротнев. Юрасов хворает, у него почечные колики. Вот и все наши новости. "Pension Russe" уже полон.
Мне, конечно, лестно, что хотят перевести "Мою жизнь". В настоящее время (т. е. вечером 20 янв<аря>) у меня нет ни одной моей книжки. Завтра я побываю у сладчайшего Мордухая Розанова и возьму у него книжку с "Моей жизнью", если она у него есть, и завтра же вышлю вам.
Послал в "Cosmopolis" рассказ и уже получил от редактора благодарственную телеграмму, хотя рассказ не того, подгулял - как мне кажется.
Вам, как интересующемуся экономическим положением России, вероятно, будет приятно узнать о новом важном мероприятии в области сельского хозяйства: в минувшем декабре учрежден нагрудный знак для корреспондента отдела сельской статистики. Этой новостью исчерпывается всё.
По вечерам холодно, днем же погода очаровательная. Напишите, когда приедете.
Крепко жму руку и паче всего желаю здоровья.
Ваш А. Чехов.
Мне писали, что у Иванюкова будто бы туберкулез в кости. Он в клинике.
П. Ф. ИОРДАНОВУ
9 (21) января 1898 г. Ницца.
Многоуважаемый Павел Федорович, благодарю Вас за письмо и за фотографии и в свою очередь поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем и желаю всего хорошего. Фотографии же своей я Вам не посылаю и не обещаю послать, так как у меня ее нет. Зато в апреле, когда вернусь домой, я пришлю для библиотеки великолепный портрет Альфонса Додэ.
Всю эту зиму я был бесполезен для библиотеки, но не моя в том вина. В мое отсутствие дома уже кое-что набралось для отсылки в Таганрог, но без меня сестра не может распорядиться; отсюда тоже я мог бы прислать Вам десятка два русских книг (наприм<ер>, сочинения Максима Ковалевского), но здесь на почте не принимают русских печатных произведений, направляемых в Россию. Приходится посылать урывками, по мелочам. На днях я написал, чтобы Вам выслали III том "Александра Первого" Шильдера. Был здесь в Ницце харьковский окулист, проф. Гиршман, и я дал ему "Исповедь" Ж. Ж. Руссо в переводе Ф. Устрялова с просьбой переслать в Таганрог. И сегодня с оказией посылаю 4 книги. О получении, пожалуйста, уведомьте или прикажите уведомить.
Французских авторов не покупайте. Я сам куплю, когда буду в Париже. Я куплю и старых и новых и отправлю из Парижа через транспортную контору, только боюсь, что цензура продержит у себя эти книги до 1900 года и возвратит их в подержанном виде.
Я рассчитывал уехать в Алжир и Тунис и пробыть там февраль и часть марта, но вдруг мои планы расстроились; вчера получил от своего спутника М. Ковалевского письмо (из Парижа; он там читает лекции); пишет, что заболел и не может ехать. Теперь не знаю, что делать.
Здоровье мое довольно сносно. Деньги, которые у Вас есть, Вы не тратьте, а копите их для постройки нового здания библиотеки.
Книги же успеем приобрести.
Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Таганрог.
Его высокоблагородию
Павлу Федоровичу Иорданову.
Russie.