см. также стихи об Индии >>
-
12 -
- А ведь Маттра полнехонька коров, полковник, да вдобавок еще священных! - пригрозила я, еле удерживаясь от смеха.
- А "священных макашек" там еще больше! - ввернул словцо бабу.
- Ну, это для того, чтобы не снимать с тебя лишних фотографий, бабу, - язвительно заметил благочестивый Мульджи. - Тебе-то уж нечего помогать мам-саиб. Она не обязана уважать наших верований, а ты - индус.
- Мы обязаны, как теософы, уважать все верования, - сентенциозно произнес президент. - Но не в том дело, а в вопросе, как мне употребить с пользой салиграм? Впрочем, я посоветуюсь об этом с такуром, - добавил он, как-то разом успокаиваясь. - Что это у вас за бамбук, Ананда-Свами? - внезапно вопросил он, занявшись новым предметом и с любопытством разглядывая висевшую на руке аскета палку.
- Это хануманта-бера... магический жезл всех мадрасских аскетов, - предупредил бабу ответ.
- Так ли это? - переспросил полковник с сомнительным доверием к познаниям бабу. - Могу ли я просить вас, Ананда-Свами, дать мне на этот счет несколько подробностей?.. Я читал про такой жезл в сочинениях Жаколио. Правильно ли он его описывает?
- Нет; потому что он собирал свои сведения от тех, которые сами ничего не знали о дэнде (название жезла) и греховно обманывали его.
- Ну, а нам вы можете дать историю этого вашего бамбука и сказать, почему он считается магическим и называется "ханумановским"?
- Вам могу. Вы теософы и имеете право на наше доверие. Я к вашим услугам. Спрашивайте.
- Так почему, например, отвергая богов, как сказки, вы между тем носите посвященные Шиве и Хануману предметы? Что это за тайна?
- В этом нет ни малейшей тайны. Все дело в том, что в нашей мифологии нет той басни, которая не была бы основана на истине. Я ношу рудракши и дэндане не потому, что брамины вздумали окружать эту истину туманом той или другой басни, а потому, что дерево и плод, из которого они сделаны, имеют сами по себе свойства, полезные для некоторой предвзятой мною цели.
- Однако, это довольно рискованное для вас дело. Те, кому вы не объясните сущность дела и причину такого действия, не увидят между вами и хатха-йогами никакой разницы.
- Отрешившись от света, мы не видим причины озабочиваться тем или другим его мнением о нас. Люди могут думать о нас что им угодно.
- Вы сейчас говорили о полезных для вашей цели свойствах дерева и плода дэнды и рудракши. Не можете ли вы нам сообщить кой-чего об этих свойствах?..
- Я могу вам сообщить лишь мертвую букву легенды и основанной на ней обрядности. Настоящий смысл открывается нам только после третьего посвящения.
Два глубокие вздоха раздались одновременно в шарабане. Но лицо Ананды осталось бесстрастным, хотя он и взглянул мельком на Нараяна.
- Хануманта-бера (дерево Ханумана) растет лишь на Удаягирских холмах,* [*Удаягири - два слова: удая - солнечный восход и гири - холмы.] в Мадрасском президенстве, - начал Ананда своим тихим, однообразным голосом. - Хануманта-бера - любимое дерево обезьян породы Ханумана, и поэтому оно сделалось священным и названо в его честь. Одни невежды-материалисты способны видеть в Ханумане настоящую обезьяну, а в ней - бога. Хануман называется у нас в мифологии ваханом Рамы, то есть седалищем или физическим прототипом того, кто сам представляет олицетворение качеств солнца.* [*Рама, как царь и герой, лицо вполне историческое, что уже доказано многими ориенталистами; он представитель Солнца, un dieu solaire [солнечный бог (фр.)].] Хануман - прародитель дравидов, расы во всем отличной от браминов севера, и назван ваханом Рамы потому, что наши предки были вполне детьми солнца, сурьявансами, союзниками солнца юга и тропиков, как и союзниками великого "царя-солнца" в смысле метафорическом. Хануман, короче сказать, если взирать на него в смысле символическом, есть коллективно взятое представление южных народов, даже на Западе, исторически он Бхимасена, сын Кунти, тетки Кришны, с отцовской стороны, а мифологически - сын Вайю, бога воздуха, хранитель и перевозчик при реке Вираджайя, индусского Стикса, которую каждому смертному приходится переезжать в мире теней и которой никому не переехать без помощи Ханумана. Смысл этого тот, что прежде чем человек достигнет, в других и более совершенных мирах, той точки прогресса, когда он не станет более нуждаться в грубо-объективном образе, он должен начать с исходной точки человечества, под видом обезьянообразного человека, со всеми его животными страстями и инстинктами. Дабы сделаться дэвом, следует сперва родиться человеком. Надо завоевать каждый шаг, каждую ступень, ведущие к высшему прогрессу личными усилиями и заслугами. Не трудно понять, почему брамины учат, что эта река Вираджайя, имеющая, по их учению, такое огромное символическое значение в нашей духовной эволюции, охраняется Хануманом, и затем почему и сам бог-обезьяна находится в таком почете.* [*Хануман - олицетворенный символ "земного человека", который, невзирая на свою животную натуру, развивает в себе духовную природу личными усилиями и, побеждая первую, выходит интеллектуальным победителем всего земного, делаясь наконец богоподобной личностью, достойной идти рука об руку с Рамой, воплощением высшего божества.] Купаясь, каждый брамин обязан, при восходе солнца, закрывая пальцами обеих рук ноздри, уши, глаза и рот и сосредоточивая все свое внимание на священном четверосложии "Вираджайя", произнести его трижды и громким голосом. Особенно обязателен этот ежедневный обряд для браминов-брахмачарьев...
- В день Хануманта джайянти* [*День рождения Ханумана - в апреле месяце.] поклонники обезьяны-воина постятся целый день и совершают пуджу. Затем, ровно в назначенный посвященными астрологами "счастливый" час, они отправляются на Удаягирские холмы, где, совершив все предписанные церемонии, срезают палки со священных деревьев Хануманта-бера и несут к себе домой.