|
|
|
|
|
Геопоэзия : Батюшков в Швеции- 1 - 19-го июня 1814 г. Готенбург [...] В седьмой день благополучнаго плавания восходящее солнце застало меня у мачты. Восточный ветер освежал лице мое и развевал волосы. Никогда море не являлось мне в великолепнейшем виде. Более тридцати судов колебались на лазоревой влаге: иные шли в Росток, другие в Англию; иные, подобно пирамидам, казались неподвижными, другие, распустя паруса, как лебеди тянулись длинною стаею и изчезали в отдалении. Наконец, мы заметили в море одну неподвижную точку - высоты Мастранда, и я приветствовал родину Густава и Карла. Волны становились час от часу все тише и тише, изгладились, и я увидел новую торжественную картину: совершенное спокойствие, глубокий сон бурной стихии. Солнце, находясь в зените своем, осыпало сиянием гладкую синеву. К несчастию, долго ничем наслаждаться не можно. Тишина в море утомительнее бури для мореплавателя. Я пожелал ветра и сказал капитану: ...Tu, che condutti N'hai.... in questo mar che non ha fine, Di, s'altri mai qui giunse; e se piu avante Nel mondo ove corriamo have abitante. Он отвечал мне на грубом английском языке, который в устах мореходцев еще грубее становится, и божественные стихи любовника Элеоноры без ответа изчезли в воздухе: Быть может, их фетида Услышала на дне, И, лотосом венчанны, Станицы нереид В серебреных пещерах Склонили жадный слух И сладостно вздохнули, На урны преклонясь Лилейною рукою; Их перси взволновались Под тонкой пеленой... И море заструилось, И волны поднялись! Свежий ветр начал надувать паруса. Мы приближались к утесам готическим. Ты помнишь гавань Готенбургскую и, может быть, подобно мне, с нетерпением проходил мимо архипелага, скал и утесов, живописных издали, но утомительных для мореплавателя. Наконец, мы в Готенбурге, в новой Англии, по словам Арндта! С разсветом являются к нам таможенные приставы, которые позволяют нам вступить на берег шведский. Капитан Маий со мною прощается и желает счастливаго пути в Россию. Швед спешит в город и забывает второпях свои чемоданы. Честный Еврей подает мне руку, и мы шествуем с нашими пожитками в гостинницу Зегерлинга, откуда я пишу к тебе сии строки дрожащею рукою. Письменный столик шатается, пол подо мною колеблется: столь сильно впечатление морской качки, что и здесь, на сухом пути, оно не изчезает. Отдохнув немного, иду справляться, нет ли корабля в Петербург; в противном случае принужден буду ехать в Стокгольм. К несчастию, вчера был день воскресный, и все банкиры и маклеры за городом, в увеселительных домах своих. Что делать? Бродить по городу, который показался мне и мал, и беден, вопреки Арндту. Не мудрено: я - из Англии! За воротами готенбургскими есть липовая аллея: единственное гулянье. Я прошел по ней несколько раз с печальным чувством: липы шведския так тощи и худы в сравнении с липами Британии! Холодными глазами смотрел я на окрестности Готенбурга, довольно живописныя, на купцов и конторщиков, которые, со всею возможною важностию прогуливают себя, свои английские фраки, жен, дочерей и скуку. Женщины не блистают красотою, и странный наряд их не привлекателен. На городовой площади собираются офицеры к параду. Народ с большим удовольствием смотрел на развод солдат в круглых шляпах и в лохмотьях, которыя сделали бы честь австрийской армии. В вечеру парад церковный, обряд искони установленный. Войско становится в строй и поет псалмы и священные гимны, офицеры читают молитвы. Так ведется в шведской армии со времен Густава-Адольфа, набожнаго рыцаря и короля властолюбиваго. Итак, мой милый друг, я снова на берегах Швеции, В земле туманов и дождей, Где древле Скандинавы Любили честь, простые нравы, Вино, войну и звук мечей. От сих пещер и скал высоких, Смеясь волнам морей глубоких, Они на бренных челноках Несли врагам и казнь, и страх. Здесь жертвы страшныя свершалися Одену, Здесь кровью пленников багрились алтари... Но в нравах я нашел большую перемену: Теперь полночные цари Курят табак и гложут сухари, Газету Готскую читают И, сидя под окном с супругами, зевают. Эта земля не пленительна. Сладости Капуи или Парижа здесь неизвестны. В ней ничего нет приятнаго, кроме живописных гор и воспоминаний. Прости, милый товарищ! Тебе не должно роптать на судьбу: ты в земле красоты, здраваго смысла и свободы, ты счастлив. Но я не завидую тебе, возвращаясь на дикий север: я увижу родину и несколько друзей, о коих я могу сказать с Вольтером: Je les regretterais a la table des dieux.
|
|
Раздел Батюшков в Швеции > глава Батюшков в Швеции, фотографии, карты |
|
|
|
|