|
|
|
|
|
|
см. также стихи о Швейцарии >> Геопоэзия : Впечатления о Швейцарии- 4 - Мы едем подле Рейна, с ужасным шумом и волнением стремящегося между тихих лугов и садов виноградных. Тут мальчики и маленькие девочки играют, рвут цветы и бросают ими друг в друга; там покойный селянин, насвистывая веселую песню, поправляет в саду своем сошки, увитые гибким виноградным стеблем, - смотрит на проезжих и ласковым мановением желает им доброго дня. - Высокие горы у нас перед глазами; но Альпы скрываются еще в лазури отдаления. Юра изгибает за нами хребет свой, отбрасывающий синюю тень на долины... Нет, я не могу писать; красоты, меня окружающие, отвлекают глаза мои от бумаги.
Реинфельден, австрийский городок
Итак, я теперь во владении нашего союзника! - Кучер наш кормит своих лошадей хлебом, а я сижу в трактире под окном и смотрю на Рейн, которого пена чуть до меня не долетает.
Брук
Мы обедали в маленькой швейцарской деревеньке, куда в одно время с нами приехала француженка в печальном платье, с девятилетним сыном и с белкою. Печальное платье, бледное лицо и томность в глазах делали ее привлекательною для меня, а еще более для моего мягкосердечного Б*. "Я надеюсь, сударыня, что вы позволите нам вместе с вами обедать", - сказал он ей с таким видом и таким голосом, который для датчанина был очень нежен. "Если это не будет вам противно",- отвечала француженка с приятным движением головы. "Господин трактирщик! - закричал мой Б* повелительным голосом. - Вы, конечно, не заставите нас жаловаться на худой обед?" - "Увидите", - отвечал швейцар с некоторою досадою, поправив на голове своей шапку. - "Швейцары - добрые люди, - сказала француженка с улыбкою, сев за накрытый стол, - только немного грубоваты". Поставили кушанье. Б* резал, раздавал и всячески старался услуживать даме и сыну ее. Он не мог утерпеть, чтобы не спросить у нее, по ком носит она траур. "По брате, - отвечала француженка со вздохом.- Он писал ко мне из Т* о своей болезни; я поехала к нему с маленьким своим Пьером и - нашла его лежащего во гробе". Тут обтерла она слезу, которая выкатилась из правого глаза ее, как сказал бы Йорик. - "А в каких летах был ваш братец?" - спросил Б* и заставил меня от досады повернуться на стуле. - "Старее меня пятью годами", - отвечала она и обтерла другую слезу, блиставшую на нижней реснице левого глаза ее. "Господин Б*!- сказал я. - Вы оскорбляете чувствительность госпожи NN горестными воспоминаниями". - "Я этого не думал, - отвечал он, покрасневши, - право, не думал. Простите меня, сударыня!" - "Рана в сердце моем так еще свежа, - сказала она,- что кровь не переставала из нее литься". - Маленький Пьер бросил ложку, посмотрел на мать, встал, подбежал к ней, начал целовать ее руку и между поцелуями взглядывал на нее так умильно и говорил ей так нежно: "Маменька, не плачьте! Не плачьте, любезная маменька!" - что я пошел в карман за белым платком, а Б* в восторге вскочил со стула, схватил руку ее, которою обнимала она сына своего, и прижал ее к своим губам. В самую сию секунду вошел трактирщик. "Ба! что это? - сказал он грубым голосом. - Я думал, что вы обедаете". Никто не отвечал ему. Госпожа NN высвободила свою руку (на которой осталось розовое пятно) и томным взором наказала чувствительного Б* за нескромный жар его. "Вели подать нам кофе",- сказал я трактирщику; но он стоял как вкопанный, выпучив глаза на француженку, которой бледные щеки, от внутреннего ее движения, покрылись алым румянцем. Между тем она указала маленькому Пьеру место его. Б* сел на свое, и мы принялись за десерт. Госпожа NN успокоилась и рассказала нам, что она возвращается теперь к своему мужу, который родом швейцар, но по торговым делам жил долгое время во Франции и, будучи в Т*, влюбился в нее, сыскал её любовь, женился на ней и переехал жить в К*, "Он очень счастлив, сударыня, - сказал я, - имея такую супругу; но он, конечно, достоин своего счастия, потому что вы нашли его достойным любви вашей".- Тут кучер объявил нам, что лошади впряжены. Надобно было расплатиться с трактирщиком и проститься с нежною француженкою. Она позволила нам расцеловать своего Пьера, из чего вышла опять чувствительная сцена, и вот каким образом. В самую ту минуту, как Б* обнимал маленького Пьера, резвая белка, прыгавшая по столу, вскочила ему на голову и передними своими лапками так ласково ухватила его за нос, что он закричал. Госпожа NN ахнула, а трактирщик, стоявший у дверей, захохотал во все горло. Белку стащили с головы моего приятеля, и маленький Пьер, вертя ее за хвост, кричал: "Ах, белка! Злая белка! На что ты схватила за нос господина Б*?" Учтивый приятель мой уверял госпожу NN, что ему не приключилось в самом деле никакого вреда, кроме испуга. "Ах, государь мой! - сказала она. - Я вижу кровь, я вижу кровь!" - я белым своим платком обтерла две красные капли на его переносице. "Ах, сударыня! - отвечал Б*, будучи тронут до глубины сердца. - Как мне благодарить вас за вашу попечительность! Воспоминание о ней будет для меня всегда приятнейшим воспоминанием; и самой вашей белки я никогда не забуду". Госпожа NN подарила ему трубочку английского пластыря, желая, чтобы целительная сила его загладила преступление ее зверька. Тут мы снова простились, получив от нее адрес ее и записав ей наши имена. Маленький Пьер проводил нас до кареты. Милая француженка смотрела из окна, когда мы садились. "Простите, сударыня, простите!" - кричал ей Б*. - "Простите!" - отвечала она. - "Простите!" - кричал маленький Пьер, кивая головою. - Мы поехали и долго еще говорили о любезной госпоже NN, которая в воображении моего Б* затемнила образ молодой госпожи из Ивердона. - Проезжая через одну деревню, увидели мы великое стечение народа, велели кучеру остановиться, вышли из кареты и втерлись в толпу. Тут вязали одного молодого человека, который со слезами просил, чтобы его освободили. "Что такое он сделал?"- спросили мы. - "Он украл, украл два талера в лавке, - отвечали нам вдруг человека четыре, - у нас никогда не бывало воровства; это бродяга, пришедший из Германии; его надобно наказать". - "Однако ж он плачет, - сказал я, - добродушные швейцары! Пустите его!" - "Нет, его надобно наказать, чтобы он перестал красть", - отвечали мне.- "По крайней мере, добродушные швейцары, накажите его так, как отцы наказывают детей своих за их проступки", - сказал я и пошел к своей карете. - Может быть, ни в какой земле, друзья мои, не бывает так мало преступлений, как в Швейцарии, а особливо воровства, которое считается здесь за великое злодеяние. О разбоях и убийствах совсем не слышно; мир и тишина царствуют в счастливой Гельвеции. -
|
|
Раздел Впечатления о Швейцарии > глава Впечатления о Швейцарии, фотографии, карты |
|
|
|
|