" Венеция"

Восемь лет в Венеции я не был... 

Всякий раз, когда вокзал минуешь 

И на пристань выйдешь, удивляет 

Тишина Венеции, пьянеешь, 

От морского воздуха каналов. 

Эти лодки, барки, маслянистый 

Блеск воды, огнями озаренной, 

А за нею низкий ряд фасадов 

Как бы из слоновой грязной кости, 

А над ними синий южный вечер, 

Мокрый и ненастный, но налитый 

Синевою мягкою, лиловой, - 

Радостно все это было видеть! 

Восемь лет... Я спал в давно знакомой 

Низкой, старой комнате, под белым 

Потолком, расписанным цветами. 

Утром слышу - колокол: и звонко 

И певуче, но не к нам взывает 

Этот чистый одинокий голос,- 

Голос давней жизни, от которой 

Только красота одна осталась! 

Утром косо розовое солнце 

Заглянуло в узкий переулок, 

Озаряя отблеском от дома, 

От стены напротив - и опять я 

Радостную близость моря, воли 

Ощутил, увидевши над крышей. 

Над бельем, что по ветру трепалось, 

Облако" сиреневые клочья 

В жидком, влажно-бирюзовом небе. 

А потом на крышу прибежала 

И белье снимала, напевая, 

Девушка с раскрытой головою, 

Стройная и тонкая... Я вспомнил 

Капри, Грациэллу Ламартина... 

Восемь Лет назад я был моложе, 

Но не сердцем, нет, совсем не сердцем! 

В полдень, возле Марка, что казался 

Патриархом Сирии и Смирны, 

Солнце, улыбаясь в светлой дымке, 

Перламутром розовым слепило. 

Солнце пригревало стены Дожей, 

Площадь и воркующих, кипящих 

Сизых голубей, клевавших зерна 

Под ногами щедрых форестьеров. 

Все блестело - шляпы, обувь, трости, 

Щурились глаза, сверкали зубы, 

Женщины, весну напоминая 

Светлыми нарядами, раскрыли 

Шелковые зонтики, чтоб шелком 

Озаряло лица... В галерее 

Я сидел, спросил газету, кофе 

И о чем-то думал... Тот, кто молод, 

Знает, что он любит. Мы не знаем - 

Целый мир мы любим... И далеко, 

За каналы, за лежавший плоско 

И сиявший в тусклом блеске город, 

За лагуны Адрии зеленой, 

В голубой простор глядел крылатый 

Лев с колонны. В ясную погоду 

Он на юге видит Апеннины, . 

А на сизом севере - тройные 

Волны Альп, мерцающих над синью 

Платиной горбов своих ледяных... 

Вечером - туман, молочно-серый, 

Дымный, непроглядный. И пушисто 

Зеленеют в нем огни, столбами 

Фонари отбрасывают тени. 

Траурно Большой канал чернеет 

В россыпи огней, туманно-красных, 

Мрак тяжел и древен. В переулках - 

Слякоть, грязь. Идут посередине, - 

В опере как будто. Сладко пахнут 

Крепкие сигары. И уютно 

В светлых галереях - ярко блещут 

Их кафе, витрины. Англичане 

Покупают кружево и книжки 

С толстыми шершавыми листами, 

В переплетах с золоченой вязью, 

С грубыми застежками... За мною 

Девочка пристряла - все касалась 

До плеча рукою, улыбаясь 

Жалостно и робко: "Mi d'un soldo!" 

Долго я сидел потом в таверне. 

Долго вспоминал ее прелестный 

Жаркий взгляд, лучистые ресницы 

И лохмотья... Может быть, арабка? 

Ночью, в час, я вышел. Очень сыро, 

Но тепло и мягко. На пьяцетте 

Камни мокры. Нежно пахнет морем, 

Холодно и сыро вонью скользких 

Темных переулков, от канала - 

Свежестью арбуза. В светлом небе 

Над пьяцеттой, против папских статуй 

На фасаде церкви - бледный месяц: 

То сияет, то за дымом тает, 

За осенней мглой, бегущей с моря. 

"Не заснул, Энрицо?" - Он беззвучно, 

Медленно на лунный свет выводит 

Длинный черный катафалк гондолы, 

Чуть склоняет, стан - и вырастает, 

Стоя на корме ее... Мы долго 

Плыли в узких коридорах улиц, 

Между стен высоких и тяжелых... 

В этих коридорах - баржи с лесом, 

Барки с солью: стали и ночуют. 

Под стенами сваи и ступени, 

В плесени и слизи. Сверху - небо, 

Лента неба в мелких бледных звездах... 

В полночь спит Венеция, - быть может, 

Лишь в притонах для воров и пьяниц, 

За вокзалом, светят щели в ставнях, 

И за ними глухо слышны крики, 

Буйный хохот, споры и удары 

По столам и столикам, залитым 

Марсалой и вермутом... Есть прелесть 

В этой поздней,, в этой чадной жизни 

Пьяниц, проституток и матросов! 

"Но amato, amo, Desdemona", - 

Говорит Энрико, напевая, 

И, быть может, слышит эту песню 

Кто-нибудь вот в этом темном доме - 

Та душа, что любит... За оградой 

Вижу садик; в чистом небосклоне - 

Голые, прозрачные деревья, 

И стеклом блестят они, и"пахнет 

Сад вином и медом... Этот винный 

Запах листьев тоньше, чем весенний! 

Молодость груба, жадна, ревнива. 

Молодость не знает счастья - видеть 

Слезы на ресницах Дездемоны, 

Любящей другого... 

Вот и светлый 

Выход в небо, в лунный блеск и воды! 

Здравствуй, небо, здравствуй, ясный месяц 

Перелив зеркальных вод и тонкий 

Голубой туман, в котором сказкой 

Кажутся вдали дома и церкви! 

Здравствуйте, полночные просторы 

Золотого млеющего взморья 

И огни чуть видного экспресса, 

Золотой бегущие цепочкой 

По лагунам к югу!