" Kinderbalsam"

Высоко над Гейдельбергом, 

В тихом горном пансионе, 

Я живу, как институтка, 

Благородно и легко. 

C "Голубым Крестом" в союзе 

Здесь воюют с алкоголем, - 

Я же, ради дешевизны, 

Им сочувствую вполне. 

Ранним утром три служанки 

И хозяин и хозяйка 

Мучат Господа псалмами 

С фисгармонией не в тон. 

После пения хозяин 

Кормит кроликов умильно, 

А по пятницам их режет 

Под навесом у стены. 

Перед кофе не гнусавят, 

Но зато перед обедом 

Снова Бога обижают 

Сквернопением в стихах. 

На листах вдоль стен столовой 

Пламенеют почки пьяниц, 

И сердца их и печенки... 

Даже портят аппетит! 

Но, привыкнув постепенно, 

Я смотрю на них с любовью, 

С глубочайшим уваженьем 

И с сочувственной тоской... 

Суп с крыжовником ужасен, 

Вермишель с сиропом - тоже, 

Но чернила с рыбьим жиром 

Всех напитков их вкусней! 

Здесь поят сырой водою, 

Молочком, цикорным кофе 

И кощунственным отваром 

Из овса и ячменя. 

О, когда на райских клумбах 

Подают такую гадость, - 

Лучше жидкое железо 

Пить с блудницами в аду! 

Иногда спускаюсь в город. 

Надуваюсь бодрым пивом 

И ехидно подымаюсь 

Слушать пресные псалмы. 

Горячо и запинаясь, 

Восхищаюсь их Вильгельмом, - 

А печенки грешных пьяниц 

Мне моргают со стены... 

Так, над тихим Гейдельбергом 

В тихом горном пансионе, 

Я живу, как римский папа, 

Свято, праздно и легко. 

Вот сейчас я влез в перину 

И смотрю в карниз, как ангел: 

В чреве томно стонет солод 

И бульбулькает вода. 

Чу, внизу опять гнусавят. 

Всем друзьям и незнакомым, 

Мошкам, птичкам и собачкам 

Отпускаю все грехи... 

1910